Понятие learned helplessness, или выученная беспомощность, вошло в обиход благодаря американскому психологу Мартину Селигману. В начале 60-х годов учёный решил дополнить исследование условных рефлексов И. П. Павлова и искусственно выработать у подопытных собак устойчивый страх перед звуком колокольчика. Для этого животных, запертых в клетках, били током каждый раз, как раздавался звон. Селигман предположил, что когда представится возможность, собаки разбегутся от этой трели, как от огня. На деле всё оказалось не так: клетки открыли, но после очередного звона животные покорно ложились на пол и скулили в ожидании разряда.

Спустя три года учёный, объединившись с коллегой Стивеном Майером, решил подтвердить напрашивающийся вывод. На этот раз задействовали две группы собак: одни оказались в той же безвыходной ситуации с током, другие могли спасти себя и товарищей по несчастью из первой группы, ткнув носом в кнопку. Спустя некоторое время всех собак переместили в наэлектризованные вольеры, которые запросто можно было покинуть, преодолев небольшой барьер. Нетрудно догадаться, что животные из второй группы, усвоившие цепочку действие-спасение быстро сбегали от опасности, а собаки, ранее оказавшиеся в условиях безвыходности, оставались и терпели боль.

В 70-х другие учёные экспериментально доказали существование феномена приобретённой беспомощности у людей. Так, психолог Дональд Хирото «пытал» добровольцев громким раздражающим звуком. При этом у одной группы подопытных была возможность его отключить, а другой оставалось только ждать, когда всё это закончится. Затем мучения ненадолго прекращались, и всех испытуемых просили поместить руку в специальную коробку. Как только она касались дна, неприятный звук раздавался вновь. Ни та, ни другая группа не была осведомлена, что если дотронуться до одной из стенок ящика, дребезжание прекратится. Однако те, кто до этого мог самостоятельно спасти себя от дискомфортных ощущений, активно занимались поиском выхода и сейчас, остальные же наглядно демонстрировали выученную беспомощность.

В 1976-м психологи Эллен Джейн Лангер и Джудит Роден провели исследование феномена в доме престарелых. Постояльцам с разных этажей создали различные условия жизни: за одних всё, вплоть до меню и обстановки комнат, решал персонал, другие же принимали самостоятельные решения. Спустя три недели испытуемых расспросили о том, насколько они удовлетворены жизнью, а также протестировали их здоровье. Выяснилось, что активные участники пребывали в лучшем физическом и эмоциональном состоянии, чем пассивные. Более того, учёные вернулись в учреждение спустя полгода и выявили, что эта тенденция сохранилась: контролировавшие в ходе эксперимента свою жизнь постояльцы до сих пор пребывали в завидном тонусе и были более проактивны, чем участники другой группы. Этот опыт доказал не только сам факт существования выученной беспомощности, но и её влияние на физическое и эмоциональное здоровье человека.

Согласно выводам Селигмана, выученная беспомощность — это дефицит способностей в трех сферах: мотивационной, когнитивной и эмоциональной. Мотивационный дефицит проявляется в отсутствии навыка побуждать себя к действию, когнитивный — в неспособности быть гибким, осознавать, что единичный промах — не катастрофа, эмоциональный — в подавленном состоянии и чувстве безысходности (на этой почве часто развивается клиническая депрессия).

Как формируется беспомощность?

В ходе дальнейших опытов Мартин Селигман выяснил: собаки с выученной беспомощностью воспитывали это свойство в своих щенках. В мире людей действует та же закономерность. Психолог Диана Циринг выделяет четыре типа дисфункционального родительского поведения, приводящего к формированию беспомощности у детей:

В первом случае инфантильность формируется в результате полного отсутствия самостоятельности, в остальных трёх — как защитная реакция психики: «Я не могу соответствовать возложенным на меня ожиданиям, поэтому предпочитаю ничего не делать»; «Мои действия не могут остановить насилие, я слишком мал и беспомощен»; «Я всё равно не могу предсказать, как отреагирует мама, что бы я ни делал».

Впрочем, беспомощность воспитывается и в здоровых семьях, через простые бытовые ситуации, в которых родители могут выступать с самыми благими намерениями: регулярное выполнение домашней работы за ребенка («Но ему же трудно, я хочу помочь!») лишает его ощущения, что он сам способен заработать хорошую оценку; грубая лесть в адрес неумелого рисунка или первого кулинарного опыта («Но я же просто хочу похвалить!») лишает мотивации к дальнейшему развитию, а гендерные стереотипы («Ну он же мальчик, зачем ему на танцы?!») накладывают запрет на многие настоящие потребности ребенка.

Во взрослой жизни функция воспитателя выученной беспомощности переходит к обществу. Американский антрополог и культуролог Риан Айслер провела исследование разных периодов развития человечества и выявила два типа культуры: доминаторную и партнёрскую. Главная характеристика первой — взаимоотношения людей практически во всех сферах строятся по принципу управление-подчинение. Современное общество во-многом основано именно на доминаторной культуре. А её жёсткая иерархичность, в свою очередь, создает почву для настоящей эпидемии беспомощности.

Так, во многих компаниях мнение руководства утверждается как единственно верное, а инициативы подчиненных подавляются или выдаются начальниками за свои; мнение студентов не воспринимается преподавателями всерьез; муж считается «главой семьи», а жена, согласно распространенной установке, должна быть покорной (к слову, такой подход не только формирует выученную беспомощность у женщин, но и пополняет статистику домашнего насилия).

Доминаторная структура проявляется и в отношениях между государством и гражданином: долгие бюрократические процессы, ореол недоступности вокруг власть предержащих создают ощущение бессилия.

Помимо прочего выученная беспомощность формируется вследствие череды неудач или пережитого стрессового события, во время которого человек полностью теряет контроль над обстоятельствами: стихийного бедствия, теракта, экономического кризиса.

Обратная сторона медали

У беспомощных людей атрофированы здоровые навыки удовлетворения потребностей, однако сами потребности, естественно, никуда не исчезают. В отсутствии инструментов, изворотливая психика ищет иные способы реализации нужд и человек встает на путь манипуляций. Не зря беспомощность — главное «оружие» жертвы из известного драматического треугольника Стивена Карпмана. Жертва провоцирует окружение на обслуживание ее потребностей. Это может проявляться по-разному, но чаще всего – через навязывание близким чувств вины и жалости: демонстративные вздохи, сетование на здоровье, отсутствие денег, оказание непрошеной помощи (тот, кому «причинили добро», как правило, ощущает себя обязанным жертве), взыскание «долгов» за само собой разумеющееся (« Мы же тебя воспитали!»).

«Негативное оценивание окружающего мира, убеждённость в неспособности контролировать жизненные события и управлять ими способствуют возникновению склонности к манипулированию окружающими и реализации манипулятивной стратегии поведения», — подтверждает Диана Циринг.

Пребывание в состоянии выученной беспомощности может быть очень соблазнительным, ведь при развитых навыках манипуляций можно нет-нет, да заставить окружающих удовлетворить ваши потребности. Однако ни о каких здоровых, счастливых взаимоотношениях взрослых людей здесь и речи не идёт.

Что делать?

Хорошая новость: через какое-то время после «пыток» собак Мартину Селигману удалось научить беспомощных животных самостоятельно спасать себя от тока. Многие люди тоже избавляются от инфантильности посредством внутренней работы — самостоятельно или с поддержкой специалиста (лучший вариант — бихевиоральная психотерапия).

Эффективную концепцию по борьбе с беспомощностью в 80-х разработали советские психофизиологи Вадим Ротенберг и Виталий Аршавский. Суть их стратегии под названием «поисковая активность» состоит в сосредоточении на промежуточных результатах и постепенном изменении неконтролируемой ситуации небольшими шагами. Сегодня похожие практики (разбиение глобальных целей на маленькие задачи) предлагают многие бизнес-тренеры и коучи личностного роста, включая Глеба Архангельского.

При выученной беспомощности глобальные перемены действительно кажутся страшными и недостижимыми, а вот небольшие шаги пугают не так сильно. Например, если с детства вам внушали, что вы транжира и никогда не сможете накопить, мечты о собственной квартире, машине или путешествии кажутся заоблачными («Да разве я смогу?»). Попробуйте начать с теоретических расчетов: поищите информацию о конкретной стоимости покупки, запишите эту цифру. Прикиньте, сколько сможете откладывать с зарплаты (отговорка «нисколько» не принимается!). Подумайте об инструментах — накопительный счет, дополнительная дебетовая карта, конверт в укромном месте? Посчитайте, сколько потребуется времени. Как только разработаете план, приступайте к практике. Лучше думать о накоплениях прямо перед зарплатой: сегодня — готовая стратегия с цифрами и сроками, завтра — доход и первая отложенная сумма. Важный нюанс: подкрепляйте промежуточные достижения (даже если они кажутся незначительными) позитивными эмоциями: пополнили депозит – берите отгул на работе!

Со временем в мозге начнут формироваться новые нейронные связи, действовать и менять жизнь к лучшему станет легче. А главное, появится ни с чем не сравнимое ощущение внутренней силы и уверенности.